Портал Южной Осетии

Здрaвствуйтe, Миxaил Aлeксaндрoвич! Спaсибo, чтo сoглaсились нa интeрвью. Рaсскaжитe нaм, пoчeму вы выбрaли мeдицину?

Дoбрый дeнь! Дeлo в тoм, чтo я врaч ужe в трeтьeм пoкoлeнии. Кaк гoвoрится, впитaл любoвь к мeдицинe с мoлoкoм мaтeри. Одна бабушка была врачом, другая – фельдшером. Обе – ветераны Великой Отечественной… И родители у меня врачи: отец – хирург, мама – педиатр. Отец уже ушел на пенсию. Кстати, не без моей «помощи».

Даже так?!

Да… Я часто встречаюсь с коллективами, и когда говорю о том, что пенсионный возраст придуман государством не зря, привожу пример собственных родителей. На Кавказе, возможно, это воспринимается как неуважение к старшим…но иногда ради благого дела приходится делать выбор. У меня отец, с одной единственной записью в трудовой книжке — врач-хирург, 46 лет простоял у операционного стола. Заслуженный врач РФ, занимал различные общественные должности, был депутатом, заведовал проктологическим отделением областной больницы, одним словом, уважаемый достаточно человек. И когда ему исполнилось 70 лет…

Подождите, у вас уже были какие-то полномочия тогда?

Да, на тот момент я уже работал начальником Департамента здравоохранения области. Так вот… Как-то я ему сказал: «Александр Михайлович, может, подумаем о заслуженном отдыхе? Мне кажется, вас хотят уволить». А он мне: «Да кто ж меня уволит? Я же «памятник»! А сын у меня вообще начальник Департамента. Меня уволить никто не сможет». Тут-то я и сообщил, что начальник Департамента его и хочет отправить на пенсию. Организовал ему банкет там же, где он работал. Пригласил туда практически всех его коллег. Правда, он потом месяца полтора-два не разговаривал со мной. (Смеется) Ну сейчас сидит на даче, собирает яблоки, разводит кур. А вот маму мне уволить так и не удалось…

Как-то вы с сожалением сейчас…

Дело в том, что когда я обратился к ректору медакадемии, где она работает, с соответствующей просьбой, ну, чтоб отцу не было скучно одному дома сидеть, он от меня чуть ли не бегом бежал по коридору, говоря, что «с теть Галей связываться не станет». Мама в академии крупный профсоюзный лидер, совет ветеранов и все такое. В общем, институтский политический тяжеловес. Хотя ей тоже уже 72 года и, вроде, как пора отдохнуть. Но продолжает работать доцентом на кафедре педиатрии. Не со студентами, а с уже состоявшимися докторами – на факультете усовершенствования врачей, постдипломное образование.

Помимо медицины мне еще нравится юриспруденция. Сейчас получаю соответствующее образование. Считаю, что медицина и юриспруденция тесно перекликаются.

Скажите, а с менталитетом Осетии уже «подружились»? Помнится, вы даже признавали, что не сразу поняли его, когда приехали.

Да, некоторые моменты были не совсем привычны и понятны. Как без звонка никто в больницу не ложился, так и не ложится. Иной раз мне звонят незнакомые люди и, когда я спрашиваю, мол, кто вам дал мой телефон — молчат! На вопрос, вам отказали в оказании медицинской помощи? Куда вы обратились и вас не приняли, следует ответ «ну звонок министра же не помешает, а до больницы мы еще не доехали»…

Еще я понял, что надо чаще делегировать полномочия своим подчиненным. К чужаку всегда предубеждений больше. А когда то же самое говорит «свой» — в нашем случае, главврач, местный руководитель – его слова воспринимаются совершенно по-другому.

Хотелось бы услышать Ваше мнение относительно того, что медиков часто называют «циниками»?

Я не согласен с этим мнением. Если врач не будет принимать людскую боль и обладать сочувствием, то он превращается в ремесленника. Но, в то же время, здесь очень тонкая грань между сочувствием и проживанием каждой боли. Очень часто эмоции нужно уметь убрать на второй план и просто сделать свою работу. Если пропускать всю боль людей и их родственников через себя, то сердце врача просто не выдержит. Я сам оперирующий хирург. За 15 лет (10 из которых в отделении Санитарной авиации) ночных дежурств повидал многое… Слезы, срывы, попытки заглушить или залить…

Вы в должности министра уже год. Можно ли подвести какие-то промежуточные итоги?

До Осетии я видел медицину разных регионов. Есть такие, где ситуация намного хуже. Здесь она тоже была достаточно сложной. Бросалось в глаза большое количество медработников. В меньшей степени врачей, в большей — среднего и младшего медперсонала. При этом чрезвычайно низкое качество лечения. Плохие показатели здоровья, заболеваемости и смертности. Могу сравнить с Московской областью, где я работал до приезда в Северную Осетию. Там не хватает около 2000 врачей. Здесь же их более, чем достаточно. А ситуация совершенно противоположная. То есть, количество необходимо переводить в качество. Это сложный процесс, который невозможно наладить за месяц или за год. Сейчас мы уделяем огромное значение повышению квалификации медперсонала, а также кадровой политике. У нас много уважаемых врачей, но они не владеют современными технологиями. Например, есть заведующие хирургическими отделениями, определенные виды операций у которых выполняют подчиненные. По причине того, что сами заведующие просто не умеют этого делать. Но в силу их возраста или «уважаемости», если хотите, они продолжают работать. Моя позиция несколько иная – если заведующий хирургическим отделением не является самым сильным хирургом у себя в отделении, то он не имеет права занимать эту должность, но может продолжать работать в отделении и передавать опыт молодым. Главный врач – это другое. Это организатор, менеджер, его задача выстроить систему, наладить работу. А заведующий отделением должен быть самым сильным специалистом в своем отделении.

Еще одна серьезная проблема – дополнительное лекарственное обеспечение. Пресловутое 890-ое постановление правительства обязывает государство обеспечивать пациентов лекарствами. Как людей с хроническими заболеваниями, так и инвалидов. На сегодняшний день ни один регион не выполняет это постановление в полном объеме.

Почему?

Нет средств для того, чтобы покрыть потребности полностью. Необходимая сумма для нашего региона – полтора миллиарда рублей по региональной льготе. Мы имеем на сегодняшний день 200 млн, а в 2016 году – 60 млн.. Вот и пытаемся закрыть 200 миллионами потребность в полутора миллиардах. Естественно, приходится идти на какие-то маневры. Например, вырабатывать среднюю линейку препаратов в соотношении «цена-качество». Впервые за 12 лет при закупках минздрава разделили «услугу» и «препараты». На этом сэкономили 26 млн. 12 лет ситуация, когда «услуга» и «препараты» были вместе, всех устраивала. Взять, к примеру, больных сахарным диабетом. В Осетии 22 тысячи таких больных. Из них для 10 тысяч инсулин является жизненно необходимым препаратом. Простая проверка показала, что раньше треть больных диабетом получала самый дорогой инсулин, 70% не получали ничего. Сейчас же мы стараемся обеспечить качественным импортным инсулином человеческого происхождения средней ценовой категории практически всех больных. Таким образом, обеспечиваем выполнение федерального законодательства. Я, как руководитель регионального здравоохранения, должен соблюсти баланс – качество, цена и удовлетворенность жителей. Ведь самое главное сохранять и поддерживать жизнь человеку. Ну а если кто-то хочет инсулин премиум-класса, увы, только за свой счет.

Вы ранее сказали, что необходимо делегировать полномочия своим подчиненным? Как обстоят дела с медициной в районах?

У нас республика достаточно компактная, но в глаза бросается то, что в районах медпомощь оставляет желать лучшего. Для повышения качества обслуживания и получения всех больных одинаковой помощи мы наладили «медицинский извоз». Например, в Моздоке в этом году впервые появился оборудованный реанимобиль, который доставляет пациентов в специализированные больницы Владикавказа. Полностью обновлен автопарк скорой медицинской помощи. Минздравом республики переданы в районы газели для транспортировки пациентов в поликлиники столицы, с целью оказания консультативной помощи. Жители перевозятся совершенно бесплатно. Также мы создали «маршрутизацию» пациентов. Сейчас, пациенты с инфарктом попадают не только в РКБ, но и в Северо-Кавказский Многопрофильный медицинский центр г. Беслана. Это впервые. Все пациенты с инсультами госпитализируются в две больницы республики: Моздокский район в Моздокскую ЦРБ, остальные районы – в Региональный сосудистый центр РКБ. 60 коек неврологического отделения мы увеличили до 100. Благодаря этому расширили мощности. При поступлении больного с инсультом его осматривает невролог и проводится исследование головного мозга, в ходе которого уже дифференцируют инсульт: ишемический или геморрагический. Создали систему реабилитации. Пациенты после сосудистого центра разъезжаются в четыре направления в зависимости от состояния. Тяжелые больные в вегетативном статусе отправляются на паллиативное лечение, где они обеспечены уходом. В ряде случаев мы снимаем эту ношу с родственников. Тяжелые больные с нарушением двигательной функции и речи – в Бесланский медцентр. Те, чье состояние позволяет – в физиотерапевтическую больницу. Ну а пациенты с незначительными нарушениями направляются в санаторий «Сосновая роща». Таким образом, мы выстроили систему дальнейшего лечения. Но люди часто просятся домой и это неправильно. После перенесения подобной болезни очень важно продолжить восстановление. Нельзя, чтобы болезнь вернулась, потому что при повторном поражении последствия могут оказаться фатальными.

Михаил Александрович, была информация, что по получению новых карет Скорой медицинской помощи Северная Осетия вышла на третье место в федеральном «командном зачете», если выражаться спортивной терминологией. Это так?

Автопарк наш был в плачевном состоянии. Недостаточная комплектация машин. Электрокардиограф был в одной машине из пяти. Помните, какой шум поднимался по поводу кардиологических бригад? Так вот, сейчас у нас все бригады можно считать кардиологическими. Машины оснащены телекардиографами, врачу или фельдшеру следует лишь правильно снять ЭКГ и он может сразу передать данные в центр расшифровки. Их создано в республике три: на Станции скорой помощи, в РКБ и в медцентре г. Беслан. Таким образом, исключается бесполезное катание пациента без соответствующих показаний. Такими же телекардиографами мы сейчас оснащаем приемные отделения КБСП и районных больниц. Сразу же обучаем сотрудников. Это еще одна проблема. Людей надо учить. Приведу классический пример: в одной больнице мы поставили два наркозных аппарата. Один – белорусский с тремя кнопками, другой – импортный, но экспертного класса. Нам удалось серьезно снизить цену и взять импортный. Врачи говорят, что им больше нравится первый – там три кнопки. А он считается низкого класса. Это примерно как «Жигули» и «Мерседес». Я понимаю, что в отремонтированных стенах пациент может быть морально удовлетворен, но жизнь спасают только врачи и оборудование. Потому мы сейчас разрабатываем программу по комплексному переоснащению лечебных учреждений. Мы одних аппаратов ИВЛ (искусственной вентиляции легких) закупили на всю республику около 30 штук, раньше их было катастрофически мало…

И с тремя кнопками?

Не только. Были и сложные модели, купленные по баснословной цене. В Ардоне я нашел томограф, пролежавший на складе с 2014 года. Годом ранее его купили за 60 миллионов рублей, он сделал 80 снимков и сломался. Для того, чтобы его починить, нужно найти 20 млн. Таких томографов в Россию продано всего 5 единиц! Как оказалось, никого его работа не интересовала, всех интересовала его покупка. Так же 2 рентген-аппарата в КБСП. Дорогущие — по 20 млн, не с тремя кнопками, а с массой функций. Не можем их до сих пор починить, потому что нет у нас пока 4 млн. Планируем ремонт всего оборудования на 2018 год.

Возвращаясь к каретам Скорой помощи, скажу, что в этом году мы получаем 27 машин. По этому показателю мы вышли на третье место в России. Впереди нас только Краснодарский край и Удмуртия. Кроме того, из сэкономленных в министерстве средств нам удалось купить 43 «Нивы» для неотложки, которые работают в поликлиниках Владикавказа и районах. Необходимо разорвать в сознании населения понятия «неотложная» и «скорая» помощь. Первую оказывает поликлиника в рабочее время для пациентов с несложными симптомами, например плохое самочувствие или боль в спине. В таком случае врач в течение 2 часов должен приехать. А вот если это кровотечение, роды, огнестрельное ранение, падение с высоты, ДПТ, то тут «скорая» помощь должна быть за 15-30 мин.

И в горах тоже есть «неотложные» машины?

Конечно! На въезде в Мацуту стоит одна из них. Кстати, мы следим, чтобы на них ездили исключительно по назначению. Одного руководителя я поймал и объявил выговор. Сказал мне, что ездил «по делам».

Скажите, по сравнению с другими регионами страны, какие особенности организации здравоохранения есть в Осетии?

Как я уже говорил, у нас крайне компактная республика. Нам надо активнее развивать транспортировку пациентов. Дороги есть, машины уже тоже. Скажу более, с Минздравом России обсуждается выделение вертолета для санавиации! Людей нужно везти туда, где им окажут помощь, а не будут делать вид, что их лечат. А когда человек попадает в районную больницу, начинаются звонки от его родственников, депутатов, мол, нельзя ли его перевезти в РКБ, а нельзя ли его положить в Бесланский центр. Звонки от тех самых людей, которые горой отстаивали районную больницу – не отдадим нашу больницу! Всегда хочется их спросить, чего же вы для себя оставили возможность приехать во Владикавказ, а для простых граждан – нет?

Михаил Александрович, ранее вы заявляли о снижении показателей от онкологических заболеваний в республике. Откуда такая уверенность?

Уверенность не у меня, а у Федеральной службы государственной статистики. Но я могу объяснить. Мы довели до медработников насколько важно тщательнее подходить к выявлению причин смерти. Если, к слову, у человека 5 лет назад диагностировали рак, то при его смерти участковый терапевт видел, что в карте фигурирует онкология, и в причине смерти писал то же самое, особо не заморачиваясь. Мы стали уделять этому особое внимание, нас не интересует то, что говорит участковый терапевт, нас интересует истина. Стали ли мы лучше лечить от рака? Нет, к сожалению, лекарство от рака мы не изобрели, но давайте посмотрим! У нас при онкодиспансере создано паллиативное отделение на 20 коек. Подобные отделения также сделали в пяти районах республики. Мы хотя бы продлеваем жизнь пациенту медицинским уходом. Касательно лекарственных препаратов, что также влияет на продолжительность жизни, ежемесячно финансирование онкодиспаснера увеличивается, чем отчасти закрывается бюджетная потребность. С новым главврачом мы больше стали применять в лечении хирургические методы, приобрели оборудование для этих целей. Скоро состоится открытие онкополиклиники, которую никак не могли достроить с 2014-го года. Мы стали следить за диспансеризацией. Диспансеризация увеличивает заболеваемость за счет вновь выявленных случаев, но снижает смертность, так как на ранней стадии вероятность лечения в разы выше. Обследование не должно носить формальный характер. И если человек не проходил диспансеризацию, а главврач подает счета на оплату (были случаи), то он будет уволен.

А как вся эта статистика связана с демографией?

Рождаемость имеет социальный характер. Я уверен, что наиболее эффективными являются вложения в стимулирование рождаемости. Один из механизмов — это борьба с абортами. Было много шума, почему поликлиникам запретили делать аборты. Потому что мы сконцентрировали прерывание беременности в точках, наиболее оснащенных оборудованием, с наиболее квалифицированными специалистами. Это Моздок, Центр планирования и КБСП и посадили туда по медицинскому психологу.

А их не было раньше?

Нет.

Чего так?

Об этом надо не меня спрашивать. У нас уже есть определенные успехи: из 60 женщин, которые пришли, психолог развернул 11. Это очень хорошо. Хотя мы столкнулись и с тем, что одна из гинекологов подделала подпись психолога. Будем разбираться с этим, если случай подтвердится, то попросим врача освободить место. Просто она решила подзаработать. А вот когда поднимется очередная волна народного негодования, что «Ратманов опять уволил заслуженного врача…» Так ты не нарушай и бедных людей не обдирай, и никаких проблем не будет!

А как с туберкулезом в Северной Осетии обстоит ситуация? Мы то и дело возглавляли антирейтинги по заболеваемости.

Благодаря нашему Главе Вячеславу Зелимхановичу Битарову удалось пролоббировать проект тубдиспансера стоимостью в полтора миллиарда рублей. Никто не верил, что это осуществится. При том дефиците федерального бюджета продвинуть такой объект – это огромный успех. Да, изменили проект, да, договорились с Министерством РФ по делам Северного Кавказа и Министерством здравоохранения РФ по деньгам, но проект будет! Уже строят его в поселке Южном вместо тех старых деревянных бараков, и, я думаю, за два года мы это сделаем.

Вам не надоел такой график работы? Не бывает желания бросить все?

Конечно бывает…министр тоже человек, который тоже устает от негатива (смеется). Но, во-первых, у меня есть обязательства перед Главой. Во-вторых, я понимал, что будет нелегко. А в-третьих, я знаю, как должно быть. Я хочу сделать для людей эффективную систему здравоохранения. У меня начинают появляться сторонники среди главных врачей, я все чаще слышу понимание от жителей, из чего я делаю вывод, что мы все делаем правильно. У нас есть результаты: это снижение по младенческой смертности, смертности в ДТП, по онкологии, как я говорил ранее. Травмоцентр, оснащенный новым оборудованием, откроется в РКБ вот уже в октябре. Кстати, мы тут обнаружили, что по бумагам он уже был сделан несколько лет как… Вообще много чего было сделано только на бумаге …

Вот я вас слушаю и не совсем понимаю, как вы подходите к решению проблемы: как человек или как чиновник?

Прежде всего, как врач. Потом как руководитель. Слово «чиновник» мне не очень нравится. И потом уже, как человек. Если подходить к вопросу с позиций человечности, то нам в каждом подъезде надо ставить по участковому врачу. Но врач же не в рабстве, правильно? Прежде всего, ему нужно создавать условия для работы.

При избытке медиков, как вы говорите, есть ли профессионалы, которых не хватает?

В медицине есть специализации, где самоотдача требует таких усилий, с которыми не все справляются… Много ребят, кого мы отправляем учиться, остаются работать за пределами республики. Сейчас мы стали заключать с ними договора, которые обязывают по окончанию обучения возвращаться трудиться на благо малой родины. На следующий год я планирую заложить в бюджете сумму, чтобы мы 20 человек отправили в платную ординатуру. Я считаю, призвание стать врачом не должно определяться оценками или недостаточным баллом ЕГЭ.

Могу еще добавить, что с открытием федеральных медучреждений из республиканского звена многие ушли туда. Ушли не самые плохие врачи, скорее, наоборот. Это тоже определенная брешь.

А вы верующий?

Да, мы с супругой по воскресеньям ходим в Осетинскую церковь.

Я думал, что врачи — атеисты. По крайней мере, агностики…

Нет, почему же. Был такой Архиепископ Лука или Валентин Войно-Ясенецкий, архиепископ Симферопольский и Крымский, хирург, учёный, доктор медицинских наук, профессор, духовный писатель, доктор богословия. Он написал потрясающие труды по хирургии. Есть врачи-гинекологи, которые по религиозным соображениям не делают аборты. Я встречал таких.

Михаил Александрович, какие, кстати, отношения у вас сложились с осетинскими пирогами?

Очаровательные отношения! Они удивительно вкусные. Я поначалу начал поправляться. Потому что куда ни приди, везде одно – вот таких Вы еще нигде не ели! Отказать, значит, обидеть, нельзя. Ну и ел…Сейчас, слава Богу, занимаюсь спортом и как-то пришел в норму.

А к операционному столу не хотите вернуться?

Планировал. На прежних местах работы я всегда совмещал руководящую должность с работой хирурга. Здесь тоже хотел бы, но осознаю, что принесу наибольшую пользу, занимаясь управлением. Поэтому решил пока воздержаться… Хотя я люблю оперировать…это мое…я был и остаюсь врачом…

Спасибо за столь откровенное интервью. Успехов вам!

Юрий 15-Кулов