15 мая, 2017 
AdminGWP Кaндидaт мeдицинскиx нaук, зaвeдующий oтдeлeниeм aнeстeзиoлoгии, рeaнимaции и интeнсивнoй тeрaпии РКБ Гeoргий Бeстaeв рaсскaзaл «15-му Рeгиoну» o кaдрoвoм гoлoдe, внутрибoльничныx инфeкцияx, смeртнoсти и нexвaткe oбoрудoвaния.
Нe xвaтaeт кoрoлeй
— Пeрвaя и сaмaя глoбaльнaя прoблeмa — кaдрoвый дeфицит. Причeм нe тoлькo бoльницы, нo и рeспублики. Рeaнимaция — кoмaнднaя рaбoтa, нe дoлжнo быть слaбыx звeньeв. Этo нaпрямую oтрaжaeтся нa шaнсax бoльнoгo выжить. Eсли с aнeстeзиoлoгaми ситуaция тeрпимaя, тo прoблeмa с рeaнимaтoлoгaми колоссальная. Они штучный товар, не каждому дано. Часто студенты, приходя к нам, еще сами не понимают, куда идут: в академии не преподают эту дисциплину, и их знания на нуле. Но если хирурга можно выучить, то реаниматологом нужно родиться. Это король медицины, это склад ума, скорость реакции. Я могу уже по походке угадать, сможет молодой врач стать реаниматологом. Через два года мои ученики достигают хороших результатов, но они здесь не остаются, уезжают из республики и потом занимают высокие должности в ведущих медучреждениях страны. Когда врач обучен, он не может работать в таких условиях, особенно, если молод и амбициозен.
В итоге основных сотрудников у нас всего 12, а должно быть в два раза больше. Те, что есть, практически живут в больнице. День работают здесь, следующий — в сосудистом центре. Понять, что значит отдежурить двое суток подряд, можно, если только прочувствовать это на себе. Стаж наших работников либо один год, либо свыше 10 лет. Нет среднего звена, уже бывалые реаниматологи не идут к нам, зная условия и зарплаты. «Старые» кадры привел сюда я из бесланского медцентра. Они не отказали из уважения ко мне, но являются совместителями.
Не хватает в отделении и медсестер: колледж не готовит их для нашей профессии. Получается, что ночью дежурят только студенты из медакадемии. Я сам выполняю работу и медсестры, и лечащего врача, еще готовлю кадры. На 18 коек должно быть 3 доктора. А иногда остаюсь только я один. За 6 лет человек в таком ритме выгорает.
Ни нашим, ни вашим
— Наше отделение не соответствует нормам не только по кадровому вопросу, но и по оснащению. Когда пришел сюда 6 лет назад, не было вообще ничего. Общими усилиями мы создали условия: на 18 современных койках были прикроватные мониторы, аппаратура. Но когда решили создавать сосудистый центр, у меня забрали ординаторов, которых я лично готовил, и поделили аппаратуру пополам. В итоге ее теперь не хватает и там, и здесь. Та же проблема и с кадрами. На 18 коек у нас 8 аппаратов ИВЛ и 6 мониторов. Когда начинаем жаловаться, то говорят, что в подвале лежит резерв. Да, там действительно есть аппараты 80-го года выпуска, давно отслужившие свое. У каждого прибора есть счетчик часов, которые ему положено отработать. После этого они не подлежат ремонту. Что касается мониторов, то из 6 только 2 работают в полном режиме. У остальных износились расходные материалы. В прошлом году я написал главврачу рапорт о необходимости приобретения расходников. Их закупили, но к нашим мониторам они не подходят. Я уже не говорю о том, что если, не дай Бог, теракт или крупная авария, ведущее реанимационное отделение не будет готово принять пациентов. А это жизни людей.
Не дышите
— Все необходимые препараты у нас есть, но это ничего не значит при отсутствии кислорода. Ни анестезиолог, ни реаниматолог не могут заступать на дежурство без него. У каждого аппарата ИВЛ есть техзадание, где прописано, что кислород должен поступать в него не ниже уровня в 3 атмосферы. А у нас он был в разы ниже из-за того, что на нем экономили. Только пару дней назад мы смогли убедить руководство больницы, что пищащие аппараты все время извещают нас о том, что подключенные к ИВЛ недополучают кислород. Кислородные баллоны дорогие и быстро заканчиваются, но можно поставить большие бочки на территории больницы и самому производить этот кислород, как в бесланском центре. Окупается это через 2-3 года, но почему-то этим вопросом не занимаются.
В тесноте, да в обиде
— Изначально реанимация была рассчитана на 6 коек, а в помещениях находятся по 16-20. Иногда из-за скученности не хватает места для оказания экстренных реанимационных мер: проведения дефибрилляции, непрямого массажа сердца. Усугубляет ситуацию неработающая вытяжка, что вкупе с тесным расположением больных, приводит к распространению внутрибольничной инфекции: золотистого стафилококка и синегнойной палочки. У каждого больного высеивается эта флора. Ежедневно нам помогает эпидемиолог РКБ, и мы вместе курируем этот вопрос. Персонал делает все возможное для прекращения циркуляции инфекции: помещения обрабатываются, руки тщательно моются, но этого недостаточно.
Определить «на глаз'
— Добиться хорошего результата и вытащить с того света больного можно, но нужен мультисистемный осмотр. Мы реаниматологи, а не терапевты. В нашей работе нужно успеть вовремя сделать КТ, МРТ, а соответствующие аппараты сейчас, например, не работают. Почему в бесланском центре они не выходят из строя, а в РКБ — регулярно. УЗИ в отделении нет. Есть узисты в самой больнице, но они специализируются по определенным органам. Получается, что пока решается судьба тяжелого больного, я сначала бегаю и ищу аппарат, а потом еще специалиста, который может посмотреть нужный мне орган. Мы стараемся снижать смертность, но она все равно выше обероссийского показателя. В январе она была 40%, а в апреле 17%. Делаем все возможное, для нас нет бесперспективных больных, но гениев реаниматологии, которые буквально на глаз определяют, какие у больного повреждены органы по внешним признакам, в целой стране можно на пальцах одной руки пересчитать.
Виноватый
— Во всех грехах администрация больницы (главный врач РКБ Асланбек Моргоев — прим. «15») винит меня. Хотя я регулярно пишу рапорты об имеющихся проблемах и все копии могу предоставить. Каждый час мне названивают и говорят, что я должен уйти по собственному желанию. Ищут причину, на чем меня поймать, просят поднять все истории болезни. Восьмой день уже ищут, пока ничего не нашли. Я не успеваю проследить за бумажной работой с таким графиком, для меня жизнь больного важнее. Да, бывает, что какую-то историю плохо заполнили из-за нехватки рук. Вот лежит нерабочий компьютер. Там должна быть программа, которая облегчила бы заполнение историй болезни. Но государственные деньги списаны, а программа не работает. Я могу уйти и сегодня же себе найду место в другой больнице, но вслед за мной уйдут и другие. Те врачи со стажем и опытом, которых сюда привел. И мне жалко народ. Я прошел лучшую медицинскую школу, являюсь учеником академика Геннадия Рябова и профессора Константина Лебединского, ординатором кафедры анестезиологи и реаниматологии учебно-научного медицинского центра управления делами президента РФ. Мог остаться там и не соглашаться заведовать отделением такой проблемной республиканской больницы. Но я осетин и люблю Осетию. А в итоге за свой труд получаю угрозы, что меня посадят на детское пособие (у Бестаева 5-месячный ребенок — прим. «15 «). Однако хочу подчеркнуть, что мне комфортно было работать с прежним главным врачом, до его ухода в КБСП.
p.s. Как стало известно «15-му Региону», в пятницу Георгий Бестаев написал заявление об уходе.
Алина 15-Алиханова
Опубликовано в рубрике