Портал Южной Осетии

Aннoтaция: в стaтьe рaссмaтривaются oтдeльныe пoлитикo-прaвoвыe, истoричeскиe и рeлигиoзныe вoпрoсы сoврeмeннoгo сoстoяния рeлигиoзныx oтнoшeний в Рeспубликe Сeвeрнaя Oсeтия-Aлaния и Рeспублики Южнaя Oсeтия. Тaкжe рaссмaтривaются вoпрoсы прaвoвoгo рeгулирoвaния взaимoдeйствия рeлигиoзныx oбъeдинeний (трaдициoнныx вeрoвaний oсeтин, прaвoслaвныx и ислaмскиx) и гoсудaрствa в Oсeтии в кoнтeкстe бoрьбы с рeлигиoзным экстрeмизмoм и тeррoризмoм. Прoвoдится aнaлиз oтдeльныx aспeктoв тaкoгo взaимoдeйствия с выявлeниeм рядa прoблeмныx мoмeнтoв, a тaкжe прeдлaгaются спoсoбы нoрмaтивнoгo и инoгo решения обозначенных проблем. В статье упоминается ряд конфликтов и событий религиозного характера, произошедших в Осетии за последние годы, и дается им краткая оценка.

Abstract: this article discusses some legal-political, historical and religious issues of the current state of religious relations in the Republic of North Ossetia-Alania and the Republic of South Ossetia. Also addresses issues of legal regulation of interaction between religious associations (traditional beliefs of the Ossetians, Orthodox and Islamic) and the state in South Ossetia in the context of the fight against religious extremism and terrorism. The analysis of individual aspects of such interaction with the identification of some problematic moments, but also suggests how regulatory and other solutions to these problems. The article mentions a number of conflicts and religious events that occurred in the Ossetia in recent years, and given them a brief assessment.
Ключевые слова: религия, православие, ислам, традиционные осетинские верования, Осетия, Алания, святилища, дзуар, межконфессиональный, экстремизм.
Keywords: religion, orthodoxy, Islam, traditional beliefs of the Ossetian, Ossetia, Alania, sanctuary, dzuar, religious, extremism.

Введение. Современное состояние религиозных отношений в Республике Северная Осетия-Алания и Республике Южная Осетия можно охарактеризовать как разнонаправленное и находящееся в стадии серьёзных структурных изменений.
Религиозная «картина» в Осетии специфична. Ее, на наш взгляд, нельзя сравнить ни с одним из субъектов не только Северо-Кавказского федерального округа, но и в целом Российской Федерации, равно как и с государствами Закавказья. Не являясь столь громко звучащей платформой для религиозного экстремизма и терроризма, чаще страдая от «ввозного» терроризма и экстремизма, Осетия (больше Северная) все-таки на наш взгляд, нуждается в особом, уникальном регулировании религиозных отношений, так как конфликты на религиозной почве и экстремистские проявления периодически потрясают ее. В качестве существенных особенностей Осетии в религиозно-конфессиональной сфере можно отметить:

1. «Немусульманский» статус на севере расположенной среди республик Северного Кавказа с населением, преимущественно исповедующим ислам, на юге граничащей с недружественной «православной» Грузией. Этот статус приводит к усиленному вниманию со стороны федерального центра, а также Русской православной церкви как «форпоста России на Кавказе» и как основного плацдарма для развития православия, «почва в котором для этого наиболее благоприятна». Необходимо отметить определенную обоснованность указанных суждений.

2. Наличие помимо крупнейших религиозных конфессий России – православия и традиционного ислама, множества иных религиозных организаций и групп в основном христианского (чаще протестантского) и реже исламского толка, чего нельзя отметить в остальных республиках Северного Кавказа, а также наличие в республике наряду с указанными конфессиями очень крупной общины, веками исповедующей уникальные традиционные осетинские народные верования и убеждения монотеистического толка [2, 3, 4, 5, 6].Эти вопросы требует на наш взгляд более тщательных исследований религиозных отношений в Осетии особенно в отношении уникальной собственной религиозной системы осетин. Исследований по проблемам религиозных воззрений осетинского народа этнографического, фольклорного, антропологического и иного, в основном культурного либо исторического характера довольно много[7, 8].В то же время сегодня, актуальным на наш взгляд являются исследования комплекса осетинских традиционных (народных) религиозных монотеистических верований и убеждений (далее – традиционные верования осетин) чисто с религиоведческих начал, а также в совокупности с политическими, правовыми и историческими аспектами с использованием комплексного и системного подходов, в том числе междисциплинарного характера. Таких исследований традиционных верований и убеждений практически нет.
Основная часть. Традиционные верования осетин являются одной из древнейших (если не самой древней) из «живых» монотеистических религиозно-мировоззренческих систем на территории Российской Федерации. Они уходят корнями в общее далекое прошлое индоиранских (арийских) народов и сохранились вплоть до наших дней в качестве самобытной религиозной системы осетинского народа.
Традиционные верования осетин представляют собой уникальный мировоззренческий комплекс духовно-нравственных практик, обрядов и правил поведения, обычно, обозначаемых в осетинском языке через сложно переводимое и многогранное понятие «Ӕгъдау». В то же время, надо отметить, что в понятие «Ӕгъдау» включен весь комплекс правил поведения человека в жизни, общие мировоззренческие категории, а не только духовные или религиозные правила и нормы. Однако при политико-правовой оценке понятия «Ӕгъдау» приходится выделять отдельные пласты (в данном случае духовно-религиозные) в том числе и для определения их соотношения с нормами законодательства Российской Федерации. Вместе с тем надлежит учитывать тот факт, что в осетинском традиционном мировоззрении практически все сферы общественной жизни связанны с религиозными, духовными практиками и рассматриваются через призму духовности, по сути, неотделимы от религиозно-духовных отношений. Для осетинского традиционного мировоззрения типична недифференцированность в характере ритуала будь он бытовой, производственный, общественный — он всегда религиозный.
С конца 1980-х годов, в период постсоветского «реванша» права на свободу совести и вероисповедания, и до сих пор, традиционные осетинские религиозные верования не восстановили утраченные за период советской власти социальные «позиции» в осетинском обществе. Это связано и с довольно длительным атеистическим советским периодом, и с отсутствием в обществе централизованной системы управления, организации в данной сфере, и «конкуренцией» и длительным идеологическим воздействием на осетин со стороны основных религий – православия и ислама, а также со стороны многочисленных протестантских организаций на территории Осетии (Баптистов, Пятидесятников (ХВЕ), Свидетелей Иеговы, Адвентистов и пр.). Плачевную роль сыграла и Великая Отечественная Война, на полях которой осталась значительная часть осетинского народа, в основном представителей мужского пола, являющихся традиционно основными носителями духовных ценностей и знаний. Основой передачи духовных практик в осетинской среде всегда была устная форма от старшего поколения младшему, базирующаяся на практической вовлеченности представителей молодежи в религиозные практики с раннего детства. Функции куваглæг (молящийся), кадæггæнæг (сказитель), дзуарылæг(жрец, человек Дзуара), хистæр (старший) исключительно мужские. Они были живыми носителями религиозной традиции, передающими ее молодым поколениям. Ввиду этого послевоенные поколения, большинство из которых росли без отцов, в условиях советской атеистической идеологии, конечно же, утратили многое из мировоззренческого пласта традиционных верований, а «бесписьменная» традиция не позволяла и не позволяет в полной мере самостоятельно восполнять эти пробелы.

Оценить современное соотношение и состояние ислама, православия и традиционных осетинских верований в Осетии довольно сложно ввиду уникальных особенностей религиозной картины Осетии, в том числе и наличие самобытной религиозной системы. Как и основные мировые религиозные системы, осетинская традиционная религиозная система состоит из ряда духовных практик, ритуалов, праздников, мест совершения религиозных обрядов, совокупности определенных норм, правил поведения, взглядов, образов и пр.

Расчет количественных показателей соотношения ислама, православия и традиционных верований осетин без подробных статистических опросов и специальных исследований произвести непросто. Мы опирались лишь на данные из открытых источников, отчасти характеризующих состояние и развитие религиозных отношений: количество приверженцев, количество зарегистрированных организаций, количество мест отправления религиозных обрядов и иных религиозных объектов (храмов и пр.) которые мы и постараемся соотнести.
Количественные показатели приверженцев данных религиозных течений выглядят примерно следующим образом. По Республике Северная Осетия-Алания нет свежих подробных статистических данных по религиозным предпочтениям населения, а имеющиеся исследования практически все «грешат» размытостью вопросников и соответственно итоговых данных, а также отсутствием конкретики для целей исследования. Существенное число жителей Осетии осетинской национальности, отвечая на вопрос о своей религиозной принадлежности либо мусульманин, либо христианин, на практике исполняют только (либо в основном) традиционные религиозные обряды. Свое подобное религиозное самоопределение они связывают с аналогичным позиционированием в семье отца, деда и т.д. – практика во многом исходящая от дореволюционной политики царских властей по разграничению туземного населения Осетии исключительно на две группы – магометан и христиан. Ввиду этого, при проведении статистических исследований, для выявления истинных религиозных предпочтений населения Осетии необходимо на наш взгляд разрабатывать довольно подробные вопросники с учетом специфических религиозных особенностей и религиозной ситуации, которые бы позволили более подробно, с особенностями разграничить население по религиозным предпочтениям, т.к. обозначение религиозного самоопределения по факту таковым часто не является. Сильно разнятся данные социологических исследований в зависимости от субъектов-исполнителей и их аффилированности.
Количество приверженцев православия в Северной Осетии оценивается по разным данным от 30 до 45 процентов. Количество приверженцев ислама от 6 до 17 процентов. Подсчет традиционалистов на наш взгляд самый затруднительный и варьируется от 24 до 60 процентов. К ним, если судить по данным с сайта Министерства по вопросам национальных отношений Республики Северная Осетия-Алания, относят себя как минимум около четверти населения [9]. По данным Атласа религий и национальностей России 29 процентов населения республики исповедуют традиционную религию своих предков, поклоняются богам и силам природы [10].

Ситуация в Республике Южная Осетия несколько иная. Постоянно проживающего мусульманского населения в республике официально нет. Православная община имеет более глубокие корни ввиду длительных и более тесных связей с Грузией и миссионерской деятельности Грузинской православной церкви (ГПЦ), к канонической территории которой и относится «юридически» Южная Осетия. Фактически же сегодня юрисдикция ГПЦ не распространяется на Южную Осетию. Аланская Епархия Южной Осетии учреждена в 2005 году на территории фактически не действующей Никозской и Цхинвальской епархии Грузинской православной церкви и входит в юрисдикцию Церкви истинно-православных христиан Греции (Синод Хризостома) являющейся неканонической и признаваемой РПЦ (МП) раскольнической церковью.
С 2013 года наметилась тенденция по мягкому проникновению Владикавказской и Аланской Епархии Русской Православной церкви (Московского Патриархата) (далее – Владикавказская Епархия)на каноническую территорию Аланской епархии, посредством учреждённого ей «Фонда возрождения православия в Южной Осетии», возглавляемого священником-осетином Саввой Гаглоевым [11].
Процент приверженцев православия по нашим подсчетам в Южной Осетии более высок чем на Севере, но в то же время значительное количество населения придерживается и традиционной религии осетин. Развито православно-традиционное «двоеверие», религиозный эклектизм который проявляется в массовом смешении религиозных практик, обрядов и пр.
На территории Республики Северная Осетия-Алания действуют соответственно Владикавказская Епархия и Духовное управление мусульман Северной Осетии (ДУМСО) состоящее из ряда местных исламских организаций. Централизованной религиозной организации традиционных верований и убеждений осетин на территории Республики Северная Осетия-Алания до сих пор не создано, однако функционируют четыре местные религиозные организации традиционных верований осетин: МРО ТВО «Районная Моздокская община ассов» (Ацата)» «Ацаг дин (Истиная вера)», «Уаллагир (Верхняя Осетия)» и «Община Майрама верхней башни Цъаззиу (ЦъаззиууаламасыгМайрамыкъорд)»и есть устойчивая тенденция к увеличению их количества. Также в середине 2016 года был создан Совет дзуарылæгтæ Осетии. Продолжает функционировать и Фонд «Реком». Итого 4 местные религиозные организации и 2 общественных объединения фактически религиозной направленности.
В Южной Осетии организаций традиционных верований осетин не зарегистрировано, но, в то же время существуют многочисленные местные религиозные группы, основанные на территориальном и фамильном признаках.

В ДУМСО входят примерно 15 местных религиозных организаций мусульман.
Зарегистрированы около 37 местных религиозных организаций входящих во Владикавказскую Епархию РПЦ (МП)
Аланская епархия Южной Осетии состоит из 7 приходов, церквей.
Владикавказская Епархия по состоянию на октябрь 2016 года включает один кафедральный собор, 5 благочиний примерно с 60 храмами (часть которых на стадии строительства), 2 монастыря и православную гимназию. Итого около 65 объектов. Также под патронажем Фонда Андрея Первозванного в Цхинвале строится еще один храм.
Мечетей функционирует на территории Республики Северная Осетия-Алания примерно около двух десятков. Несколько из них функционирует только по пятницам и/или по праздникам.

Для понимания ситуации с количеством святилищ традиционных осетинских верований необходимо на наш взгляд более четко определить предмет обсуждения. Традиционные осетинские духовные практики, отправление религиозных и иных обрядов, праздники, посвященные конкретным силам (тыхтæ), в определённых случаях проводятся в специально отведенных для этих целей местах – святилищах (дзуар, кувӕндон).
Традиционно среди мест отправления осетинских народных религиозных культов принято различать понятия «дзуар» и понятие «кувӕндон». Дзуар понятие полисемантичное и содержит в себе как предметно-конкретные, так и абстрактные категории. Слово «дзуар» имеет четко выраженную религиозную семантику с достаточно широким спектром значений: крест, святой, святилище, покровитель, защитник, место молитвы и др.
Под понятием «дзуар» (в значении святилища) принято обозначать участки земли (реже водных объектов) и воздушного пространства над ними, где могут располагаться сакральные комплексы и объекты, которые имеют особое религиозно-мировоззренческое, культовое и священное значение и которые издавна полностью или частично изъяты местными общинами из хозяйственного использования и для которых установлен особый режим охраны и исключительно культового предназначения. Дзуар, как правило, располагаются на вершинах гор, на возвышенностях, порой в весьма труднодоступных местах. Появление и создание дзуар обычно связывают с определенными чудесами, неординарными природными явлениями и процессами, нередко описываемыми в виде легенд и фольклорных рассказов, либо особой энергетикой данного места. Дзуар может быть обозначен отдельно стоящим деревом, группой деревьев, рощей, камнем, возведенной постройкой, часто бывают огорожены забором и пр. Как правило, свободный доступ к дзуару закрыт. Управление дзуаром традиционно осуществляется выборным лицом – дзуарылӕг. Его избирает община, местная религиозная группа традиционных убеждений, как правило, на один год с правом повторного переизбрания. Случаются и выборы на более длительный срок. К кандидатам на должность дзуарылӕг предъявляются определенные требования по знанию Ӕгъдау, молитв (куывд), благонравию и незапятнанной духовной репутации. Он осуществляет общее управление дзуаром, занимается облагораживанием дзуара, следит за его состоянием. Дзуарылӕг организует дзуарыбон – ежегодный (иногда чаще) день (дни) празднования дзуара. Как правило, дзуарылӕг совмещает в себе и определенные «жреческие» функции – функции куваглӕг, лица возносящего молитвы Богу и дзуарам. В день праздника дзуар, а также по отдельным случаям он возносит молитву над традиционными тремя «жертвенными» пирогами. Реже функции дзуарылӕг и куваглӕг разделяются между разными людьми.
Под понятием «кувӕндон» принято обозначать места проведения дзуарыбон, празднований, посвященных дзуару, вознесения молитв, обращений к дзуару. Они, как правило, располагаются неподалеку от дзуара, чаще, если дзуар расположен на вершине горы, то кувӕндон располагают у основания, либо за оградой дзуара. В некоторых случаях дзуар и кувӕндон располагаются в одном месте. Более подробное разграничение понятий «дзуар» и «кувӕндон» требует, на наш взгляд, самостоятельного исследования.

В случаях с особо почитаемыми дзуарами либо переселением группы лиц из общины в другую местность имело место создание «филиалов» дзуаров и кувӕндон. Из дзуара после проведения соответствующего обряда с жертвоприношением и обращением-молитвой берут чаще камень, камни, иногда иные материальные предметы («хъуын») и закладывают их в основу кувӕндона в месте нового проживания лиц, принадлежащих к данной общине, религиозной группе, либо поблизости от него. Впоследствии обозначенное место становится почитаемым аналогично «первичному» дзуару. В нем также возносят обращения-молитвы к Богу и именно к дзуару-покровителю, к которому обращались в первичном святилище.
В особо почитаемых святилищах имеются и отдельные, выделенные обособленно небольшие фамильные или сельские кувӕндон, найфат, которые закрепляются за конкретным селом или конкретной фамилией, иногда группой фамилий – ӕрвадӕлтӕ.
Точное количество святилищ традиционного осетинского монотеизма на территории Севера и Юга Осетии-Алании до сих пор достоверно не посчитано. В официальных источниках практически не содержится сведений о количестве святилищ в Осетии. Объясняется это, прежде всего их многочисленностью и разнообразием, а также отсутствием специальных масштабных исследований.

Определенные данные имеются о святилищах, являющихся объектами культурного наследия и подлежащих охране. Так, в соответствии с Постановлением Совета Министров РСФСР от 30 августа 1960 года №1327 «О дальнейшем улучшении дела об охране памятников культуры в РСФСР» (с последующими изменениями и дополнениями) в приложении 1 среди Списка памятников архитектуры, подлежащих охране как памятники государственного значения, упоминаются следующие объекты-святилища: два культовых здания, средние века: святилище «Реком», святилище «Майрам» в селении Верхний Цей (данные объекты отнесены к ОКН федерального значения и Распоряжением Правительства РСО-Алания от 6 апреля 2011 года №583-р), Цейское ущелье Алагирского района, Святилище 19 века на Осетинской слободке в г. Орджоникидзе, святилище «Михтау» в селенииУрсдонАлагирского района, святилища в селениях Дагом, Цамад, святилище «Саниба» в селении Архон, святилище средних веков в селении Нижний Садон, святилище 17-18 веков в селении Нижний Цей, святилище средних веков в селении Цми, святилище в селении Лисри, святилище «Дзилесыдзуар» средних веков в селении Калак, святилище «Хохыдзуар» 12 века в селении Тапанхъау, святилище «Хоры алдар» средних веков в селении Кумбулта, святилище средних веков в селении Стур-Дигора, святилище средних веков и святилище «Задалески Нана» в селении Задалеск, святилище средних веков «ХаназиУацилла» в селении Ханаз, святилище Уацилла 12 века в Галиате, святилище средних веков в Даргавсе, сторожевая башня Гутиевых и три святилища средних веков в селении Харисджин, святилище средних веков (Гудцаты найфат) средних веков в селении Ламардон, итого 24 объекта культурного наследия.
Предварительные неофициальные «порайонные» подсчеты «старых» святилищ (т.е. не «новоделов»), сделанные Комитетом по охране и использованию объектов культурного наследия РСО-Алания, выявили свыше 90 святилищ, часть из которых и закреплены в качестве объектов культурного наследия [12].
Письменные источники на 70-е годы 20-го века насчитывают на территории Северной Осетии около 250 святилищ [13].
По предварительным подсчетам, сделанным органами местного самоуправления Республики Северная Осетия-Алания по запросу Комитета Парламента РСО-Алания по вопросам национальной политики, спорту и делам молодежи, на сегодняшний день на территории республики насчитывается более 300 святилищ, куда также не вошли по нашим данным многие объекты.

По Южной Осетии, к сожалению, не удалось найти специального описания святилищ. Имеющиеся источники по топонимии Юга Осетии насчитывают всего около 20-ти святилищ, что близко не охватывает даже те, которые общеизвестны [14].
Некоторые из святилищ не используются длительное время, что во многом связано с 70-ти летним периодом государственного атеизма и массовым оттоком населения из горной местности на равнину в течение 19-20 веков. Многие общеизвестные святилища никем и нигде не учтены. Вопрос учета и систематизации святилищ традиционных верований осетин требует отдельного внимания.
Стоит отметить и отдельные национальные (в т.ч. субэтнические) и территориальные особенности распределения верующихв Осетии. Владикавказ, как столица республики населен представителями практически всех конфессий республики.

Приверженцы ислама помимо Владикавказа преимущественно проживают в населенных пунктах вдоль административных границ с Республикой Ингушетия (Майский, Чермен, Дачное, Тарское, Куртат, Зильги, Ст. Батакоюрт, Заманкул и пр.) Кабардино-Балкарией (Лескен, Эльхотово, Карджин), с Чеченской республикой и Дагестаном (Моздок. Кизляр и пр.), и в Ирафском районе (Чикола (ранее с. Магометановское), Хазнидон и пр.). По национальному составу среди мусульман республики превалируют ингуши, кумыки, азербайджанцы, курды. Среди осетин-мусульман доминирует дигорский («чиколинский») субэтнический компонент. Присутствует и иронский, в то время как кударцев,туальцеви чсанцев практически нет.
Среди населенных пунктов, где проживают преимущественно православные, помимоВладикавказа выделяются казачьи станицы Архонская, Змейская, и пр., г. Дигора (ранее называвшийся а.Вольно-Христиановский, с. Новохристиановское,с. Христиановское), а также населенные пункты Моздокского района с преимущественным русским населением. Меньше населения относящего себя к православным в горной части республики и в населенных пунктах с преимущественным мусульманским населением. Национальный состав православных включает практически все русское население республики (включая потомственных казаков), грузинскую диаспору и довольно существенную часть осетинского населения. Среди осетинских субэтнических групп православия частично придерживаются кударцы, чсанцы (включая вынужденных переселенцев из внутренних районов Грузии) и «дигоринские» дигорцы. Среди иронцевже последователи православия преимущественно проживают во Владикавказе.

Традиционалисты проживают практически по всей республике, кроме населенных пунктов с преимущественным мононациональным (ингушским, кумыкским и пр.) составом. Естественно основными приверженцами традиционных верований осетин по национальному составу являются осетины. В то же время имеются отдельные случаи и русского, армянского, грузинского национального компонента среди традиционалистов. Чаще они имеют место быть в семьях со смешанным национальным составом. Отдельно выделяются горные районы республики по преимущественному количеству приверженцев традиционных верований, что связано на наш взгляд с большей изоляцией горных территорий.
Необходимо также учитывать повсеместно распространенное православно-традиционное и исламско-традиционное «двоеверие», а иногда и «троеверие», смешение религиозных верований у значительного числа населения, в основном осетинской национальности и среди смешанных семей с осетинским национальным компонентом.
Существует довольно значительная часть населения и на севере и на юге относящая себя одновременно и к традиционалистам и к одной из мировых религий (к исламу или к православию).

В целях анализа религиозной ситуации и профилактики экстремистских проявлений значимыми представляются и вопросы взаимоотношенийтрадиционалистов с представителями ислама и православия, а также отношения представителей всех этих теченийсо светской властью.
Взаимоотношенияпредставителей традиционных верований осетин, православия и ислама со светской властью.
Взаимоотношение православия и ислама со светской властью в большинстве субъектов Российской Федерации стабильно выверенное и в целом сформированное, отличаясь лишь по доминированию ислама в преимущественно мусульманских регионах (Республика Татарстан, Республика, Дагестан, Чеченская республика и др.). Отдельно выделяются Республика Калмыкия, Республика Бурятия, Тыва со значительным процентом приверженцев буддизма. В то же время даже в субъектах с исламским или буддистским населением контакт региональных властей с РПЦ (МП) как правило налажен хорошо. Аналогично обстоят дела и в Республике Северная Осетия-Алания. Республика в лице государственных органов и должностных лиц взаимодействует и выстраивает диалог как правило с «основными» религиозными организациями — с Владикавказской и Аланской епархией Русской Православной Церкви (Московского Патриархата) и с Духовным управлением мусульман РСО-Алания. Представители данных организаций присутствуют практически на всех мероприятиях организуемых государственными и муниципальными органами, а также связанными с государством общественными объединениями с участием представителей религиозных объединений, проводят собственные мероприятия в рамках государственных или муниципальных программ, в том числе и за счет бюджетных средств (по согласованию). Это говорит о достаточно высоком уровне диалога между публично-правовыми образованиями и данными религиозными объединениями. Нельзя не отметить положительный эффект от него. К сожалению, в республике диалог государства не с «основными» (неисламскими и неправославными) религиозными организациями и группами практически отсутствует, что лишает возможности взаимодействия с государством по религиозным вопросам значительные группы населения республики. Одновременно государство, от отсутствия диалога с ними, теряет существенную на наш взгляд основу для развития религиозного и межконфессионального взаимопонимания.
Специфическая ситуация складывалась последние десятилетия в Республике Северная Осетия-Алания во взаимоотношениях представителей традиционных осетинских верований и убеждений с государством.
Основная масса адептов традиционных осетинских верований и убеждений веками существует в формате самоорганизованных религиозных групп, образованных по территориальному, либо по фамильному принципам. Они не проходят и по большей части не собираются проходить государственную регистрацию в качестве религиозных организаций. В то же время в Северной Осетии в отличие от Южной части с 2009 года начался процесс оформления религиозных групп традиционных верований осетин в местные религиозные организации – юридические лица. Это на наш взгляд обусловлено большей формализацией религиозной жизни в правовом пространстве Российской Федерации по сравнению с Республикой Южная Осетия, что в свою очередь вынуждает отдельные религиозные группы традиционных верований к формальному закреплению, а порой и отстаиванию своих религиозных прав и интересов.

В Южной Осетии не только официально признают традиционные осетинские верования как существующую духовную традицию, но и закрепили это нормативно. Пункт 2 статьи 33 Конституции РЮО гласит, что православие и традиционные осетинские верования являются одной из основ национального самосознания осетинского народа. Таким образом, Южная Осетия, являясь, по сути, светским государством, особо выделяет православие и традиционные осетинские верования, что в принципе невозможно в Северной Осетии в силу принципа светскости российского государства. В то же время были попытки инициировать «косвенное» закрепление традиционных верований в конституции Северной Осетии путем упоминания в ней многогранного осетинского духовно-культурно-этического понятия «Ӕгъдау» и предложений по «сакрализации» горных территорий республики [15].
Из-за отсутствия централизованной организации традиционных народных верований и убеждений, органы государственной власти и органы местного самоуправления выстраивают диалог с ними в «отрывочном» формате, пересекаясь чаще всего по вопросам статуса святилищ (храмов) традиционных осетинских верований и убеждений. Ввиду того, что представители традиционных верований осетин составляют значительную часть населения республики,государство объективно не может их игнорировать. Руководители республиканского и местного уровней поздравляют их с соответствующими праздниками, участвуют при их проведении и пр. В то же время представители традиционных верований практически никогда не участвуют в официальных государственных мероприятиях. Не всегда признается со стороны официальной власти даже религиозный характер традиционных праздников, идет акцент на культурную и национальную составляющую действ, хотя религиозная составляющая традиционных праздников с жертвоприношениями, пожертвованиями и молитвами в святилищах очевидна.

Обусловлено это на наш взгляд определенным негласным идеологическим воздействием, оказываемым федеральным центром на религиозную политику в регионах, и в данном случае на Осетию, традиционно считающуюся на федеральном уровне «православным» субъектом.
Существенное влияние на взаимоотношения с традиционалистами в 2005-2015 гг. оказывала и активная, «проправославная» позиция руководства республики. Этот период характеризовался активным участием членов республиканского правительства в религиозных мероприятиях Владикавказской Епархии, активным продвижением по государственной службе «крестников» высокопоставленных должностных лиц, активным увеличением количества этих «крестников», финансированием чиновниками высокого ранга строительства православных храмов, полеты Главы республики на вертолете с мощами святых над республикой и пр. Соответственно, диалог с представителями традиционных верований практически отсутствовал, что создавало некую «однобокость» в отношениях. На наш взгляд такая деструктивная политика связана с естественной и логичной конкуренцией мировоззренческих идеологий православия и традиционных верований в Осетии.
Вместе с тем, как подчеркнул ранее Президент России В.В. Путин на заседании Совета Безопасности России «Противодействие экстремизму не имеет ничего общего с борьбой с инакомыслием. У нас свободная, демократическая страна, и её граждане вправе иметь своё мнение и высказывать это мнение, вправе быть в оппозиции к власти» [16].
Подобная политика может быть расценена и как нарушающая закрепленное статьей 14 Конституции Российской Федерации равенство религиозных объединений перед законом, что, по сути, обязывает государство выстраивать отношения со всеми религиозными объединениями на равноправной основе.

В последнее время в республике все чаще обсуждаются существующие неурегулированные проблемы в сфере традиционных религиозных убеждений осетин – это и правовой статус святилищ традиционной веры, и вопросы централизации религиозных организаций традиционалистов и вопросы празднования общенациональных религиозных праздников, включая вопросы безопасности их проведения и пр. Безусловно, дискуссия должна быть. Государство не может игнорировать столь существенную сферу общественных отношений и пускать ее на «самотек». Это может в дальнейшем приводить к проблемам, особенно на такой шаткой почве как религиозные отношения и может в том числе способствовать и формированию благодатной основы для религиозного экстремизма. Это на наш взгляд нередко приводит и к вынужденному переходу к политической и социальной «оппозиционности» представителей тех религиозных объединений и групп, с которыми государство не стремиться наладить диалог.
Современные тенденции социального развития традиционных осетинских религиозных верований и убеждений в Республике Северная Осетия-Алания в целом можно описать следующими тезисами. Во-первых, наблюдается тенденция к регистрации местных религиозных организаций, несмотря на то, что часть традиционалистов не только не признает традиционные убеждения «просто» религией, но и соответственно категорически против формализации, канонизации и регистрации организаций. В последние годы наблюдались попытки как создания централизованной организации традиционных верований осетин, так и попытки определенной канонизации религиозных догм. Так, с одной стороны была сделана попытка создания в 2010 году централизованной религиозной организации «Уацдин» (термин предложенный проф. Т. Камболовым), с другой стороны в 2016 году на базе общественного движения «Иудзинад» впервые был созван Совет дзуарылӕгтӕ Осетии (Юга и Севера), на котором были образованы и определенные органы управления Советом и намечены отдельные цели и задачи Совета. Одновременно, представители местных религиозных организаций традиционных верований осетин периодически обсуждают вопрос создания централизованной организации. Активно обсуждаются в обществе вопросы проведения традиционных праздников, проблемы управления святилищами и пр.

В целях формирования открытого диалога государства и религиозных объединений видится правильным и полезным формирование при соответствующих исполнительных органах субъектов Российской Федерации (в том числе и в Республике Северная Осетия-Алания) Советов религиозных объединений действующих на территории субъекта, что создаст эффективную площадку для общения со всеми участниками указанной сферы без ограничений. Также возможно создание Комиссий по вопросам религиозных объединений в субъектах Российской Федерации, состоящих из представителей государственных органов, органов местного самоуправления и светских специалистов в религиозной сфере. Подобная комиссия действует при Правительстве Российской Федерации [17]. Это также послужило бы улучшению взаимодействия государства и религиозных объединений [18]. На федеральном уровне функционирует и Консультативный совет по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте Российской Федерации, в который входят и религиозные деятели (представители не только «основных» конфессий) и ученые-религиоведы, также представители различных ведомств, и Отдел по взаимодействию с религиозными объединениями Главного управления внутренней политики Администрации Президента Российской Федерации. От имени Президента Российской Федерации в федеральных округах взаимодействие с религиозными объединениями поручено его полномочным представителям. Отдел по религиозным и национальным вопросам существует и в Аппарате Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации. Основным же органом государственной власти, взаимодействующим с религиозными объединениями и регулирующими их деятельность, остается Министерство юстиции Российской Федерации. К примеру, в Республике Татарстан функционирует Управление по делам религий при Кабинете Министров Республики Татарстан, в Башкортостане работает Совет по делам религий при Кабинете министров. Создание подобных органов видится правильным во всех субъектах Российской Федерации и безусловно положительно отразится на межконфессиональном диалоге и религиозной ситуации.

Как было уже указано выше, в Южной Осетии традиционные верования закреплены конституционно. На практике, представители политических кругов Республики Южная Осетия, являясь в основном носителями традиционной осетинской культуры, практически не отличаются в своих убеждениях от населения, разделяя существующие многообразные переплетения традиционных верований с православием, имеющим в основном грузинское происхождение, с соответствующими практиками и религиозными традициями. В целом взаимоотношения с представителями традиционных верований являются одновременно текущими взаимоотношениями с населением, не выделяясь какими-либо существенными особенностями, так как на Юге отсутствуют даже местные религиозные организации традиционалистов.
Как уже было указано выше, ислам на территории Южной Осетии практически отсутствует, как и исламские религиозные организации.
Власти Южной Осетии взаимодействуют с представителями Аланской епархии на паритетных началах, одновременно поддерживая диалог и с Владикавказской епархией.

Отношение традиционалистов к исламу и православию. Традиционалисты по большей части признают авраамические религии (иудаизм, христианство и ислам) в качестве религиозных доктрин взявших за основу арийский (индоевропейский) монотеизм (т.е. частично основанных на той же духовной традиции, что и осетинский монотеизм, но впоследствии измененный и дополненный положениями Авраама, Моисея, Иисуса и Мухаммада, которые существенно нарушают и не соответствуют основам традиционных верований). То есть считают, что традиционные верования заложили основу авраамических религий, что соответственно, иудеи, христиане и мусульмане концептуально представляют собой ответвления, последовательные расколы традиционных верований арийских (индоиранских) народов, в том числе и зороастризма. Президент России В.В. Путин находясь в Иране в октябре 2007 года назвал в похожем контексте зороастризм проторелигией. Необходимо конечно отметить, что отдельные духовные практики и каноны и ислама и православия существенно отличаются от религиозных практик и учений традиционных верований осетин (космогония и происхождения мира, погребальные и свадебные обряды, жертвоприношения и пр.). Так традиционалисты придерживаются принципа всеобщего священства, согласно которому каждый человек может совершать богослужение и религиозные обряды, в том числе и без посредников (жрецов, дзуарылӕг и пр.), что близко на наш взгляд, к аналогичному принципу в протестантизме. Соблюдается принцип независимости местных религиозных групп и общин, включая и право на сохранение особенностей отдельных духовных практик и элементов ритуалов. Некоторые представители традиционалистов не отрицают имеющегося определенного религиозного эклектизма (как с христианством, так и с исламом и иудаизмом), что в принципе присутствует и у мировых религий в разной степени.

В то же время традиционалисты, признают и ислам, и православие в качестве сторон для взаимодействия, и в качестве субъектов играющих определенную роль на основной территории распространения традиционных верований осетин.
Отношение ислама и православия к традиционным верованиям осетин.
Представители православных и исламских религиозных организаций как правило не признают традиционные народные верования и убеждения в качестве религии, а соответствующиеместные религиозные организации в качестве партнеров для межконфессионального диалога, называя их либо «неохристианами», либо «язычниками» или «неоязычниками», либо просто не признавая их существование вообще и отказываясь от какого-либо диалога. Представители православия и ислама весьма мало высказываются в целом про традиционные верования, но в то же время их позиции заметно отличаются.

В заявлениях православных сановников редко содержаться комментарии относительно традиционных верований осетин. В то же время в контексте отдельных изречений и комментариев на наш взгляд прослеживается стратегическая линия на «поглощение» идеологией православия идеологии традиционных («языческих») верований осетин. Часто комментарии косвенно затрагивают интересы традиционалистов (религиозные практики, праздники, святилища и пр.). Отсюда вытекает и непризнание в качестве партнера для диалога, и признание верований каким угодно, но не самостоятельным религиозным течением. Политика идеологического поглощения и «переманивания» адептов, а также претензии на ряд святилищ традиционной веры как на христианские храмы, периодически приводит к возникновению конфликтных ситуаций с традиционалистами.
Ислам, в лице руководства ДУМСО никогда не заявляли о претензиях на откровенную общность религиозных практик и саму возможность восприятия традиционных верований, относя их фактически как правило к языческим. В то же время в выступлениях отдельных представителей исламского духовенства иногда делается акцент именно на исламском происхожденииопределенных сегментов осетинской культуры, к примеру многих слов как в целом в осетинском языке, так и конкретно в религиозно-духовной сфере (например слов: «Бӕркад», «хӕлар», «гаууыр», «муртаккаг», «дин» и пр.), а также на «давние традиции ислама в Осетии».

Выводы. Заключение. Вопросы взаимодействия религиозных объединений и государства за последние годы из важных перешли в разряд крайне актуальных, в связи с увеличением реальных угроз религиозного экстремизма и терроризма. Особенно актуальны они для республик Северного Кавказа, в том числе и для Осетии. Данные вопросы требуют применения соответствующих приемов и способов в борьбе с религиозным терроризмом и экстремизмом со стороны, прежде всего силовых структур как на территории Осетии так и сопредельных регионов.
Отстраненность государства от решения проблем в религиозной сфере, как и его «отсутствие» в данной сфере, приводит к противостоянию между различными религиозными общинами и группами. На наш взгляд, требуется более пристальное внимание и выверенная политика со стороны государства к религиозной сфере, выражаемое в конкретных формах взаимодействия, а зачастую требуется и более высокая квалификация чиновников руководящего звена в вопросах религии – религиозное просвещение, так как часто конфликты возникают от непонимания либо недопонимания чиновником конкретной ситуации в религиозной сфере.

Библиографический список:
1. Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта №16-13-15001/16.
2. Темирханов С.А. (И.Г.) Народная религия осетин. – Владикавказ, 1922 // Рукопись из Архива СОНИИ;
3. Джанаев С.Х. Три Слезы Бога. – Владикавказ: Изд-во СОИГСИ им. В.И. Абаева, 2007. – 158 с.;
4. Дзацеев Д.Р., Зангиева З.Н. Религиозное мировоззрение осетин.// Культура. Духовность. Общество: сборник материалов Х Международной научно-практической конференции / Под общ. ред. С.С. Чернова. – Новосибирск: Издательство ЦРНС, 2014. С. 97-104;
5. Камболов Т.Т. К какому храму ведет осетинская дорога. [Электронный ресурс]. http://iratta.com/stati/12204-k-kakomu-hramu-vedetosetinskaya-doroga.html. (дата обращения: 2.11.16);
6. Народная религия осетин. [Электронный ресурс]. http://abaevan.livejournal.com/72056.html. (дата обращения:2.11.16);
7. См. подробнее: Магометов А.Х. Общественный строй и быт осетин (XVII-XIX вв.). – Орджоникидзе, «Ир», 1974, С. 7-39;
8. Блейх Н.О. Некоторые аспекты геополитического и социокультурного развития Северного Кавказа в новое время./ — Бизнес. Образование. Право. Вестник Волгоградского института бизнеса. 2016. №4 (37). С. 298.
9. Раздел «Религия»[Электронный ресурс]. http://minnats-rso.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=31&Itemid=87. (дата обращения: 9 июля 2016 г.).
10. Арена. Атлас религий и национальностей. [Электронный ресурс]. Htpp://sreda.org/arena. (дата обращения:12 ноября 2016 г.).
11. Джиоев Л. Размышления вслух о бытие или разделив однажды Осетию территориально, кто делит нас теперь духовно? [Электронный ресурс]. http://respublikarso.org/analytics/526-razmyshleniya-vsluh-o-bytie-ili-razdeliv-odnazhdy-osetiyu-territorialno-kto-delit-nas-teper-duhovno.html. (дата обращения:

УДК: 340, 342
ББК: 67.400.4, 86.39
Цгоев Тамерлан Владимирович, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры теории государства и права Владикавказского института управления.
г. Владикавказ
e-mail: [email protected]

TsgoevTamerlan Vladimirovich
PhD in law, associate Professor of the Department of theory of state and law of the Vladikavkaz management institute.
Vladikavkaz city
e-mail: [email protected]
18.10.16).