7 апреля, 2017 
AdminGWP Глaвa минoбрнaуки Иринa Aзимoвa в рaмкax прoeктa ««Рoдинa» спрaшивaeт и прeдлaгaeт. Aктуaльныe вoпрoсы к влaсти, o кoтoрыx гoвoрят в нaрoдe» рaсскaзaлa o прoблeмax нexвaтки учитeлeй и кaчeствa oбрaзoвaния.
— Нaзoвитe три лучшиe шкoлы в рeспубликe и три xудшиe. Чтo нужнo сдeлaть, чтoбы xудшиe пoдтянуть дo лучшиx?
— Нe буду нaзывaть ни лучшиe, ни xудшиe, и oбъясню пoчeму. Пoслeдниe гoды у нaс нaмeтилaсь тeндeнция, кoгдa шкoлы вдруг стaли бoяться oкaзaться xудшими и нaчaли испoльзoвaть рaзличныe приeмы, чтoбы искусствeннo улучшить свoи пoкaзaтeли. Сeгoдня шкoлa нe гoтoвит дeтeй тaк, кaк дoлжнa, и высoкиe рeзультaты EГЭ — этo зaчaстую зaслугa рoдитeлeй, кoтoрыe нaнимaют для свoиx дeтeй рeпeтитoрoв. Пoэтoму во всех оценочных процедурах важно быть абсолютно объективными. Они проводятся не для того, чтобы какая-то школа заработала баллы и сказала «вот какие мы результаты даем». Каждый учитель должен понять, какие у ребенка есть проблемы и пробелы. К сожалению, вмешательство в процесс независимой оценки имеет место быть. Именно по этой причине я не буду называть худшие и лучшие школы. «Условно лучшими» можно считать школы, которые перегружены, и «условно худшими», соответственно, наоборот. Но это не вполне объективная оценка: не всегда «престижная» школа дает результаты качества лучшие, нежели школа, расположенная на периферии. Мы ставим перед собой задачу обеспечить во всех школах одинаковые условия. И как только мы их создадим в смысле педагогического состава и материально-технической базы, то сможем требовать от школ, чтобы они давали одинаково качественный результат. Надеюсь, что придет время, когда сможем с чистой совестью сказать: вот эти школы лучшие, а эти худшие. И лучшие будут «брать на буксир» худшие.
— В городских школах количество детей в классах иногда доходит до 40…
— В этом преимущественно виноваты родители. У нас есть подведомственная организация – школа «Диалог». Ее здание требует капремонта, а половина детей обучается во вторую смену. Я решила, что в этом году первые классы мы не набираем. Вы даже не представляете, что стало происходить: родители, у которых там уже учится один ребенок, хотели отдать туда и второго. Я тогда разрешила открыть один класс только для братьев и сестер, не подумав, о каком количестве человек может идти речь. В итоге мне принеси список из 41 человека. По нормам СанПиН в классе должно быть 25 человек. Другой пример: у нас есть школа-интернат на Гастелло. Там учатся в том числе дети с ДЦП. В классе, где есть ребенок-колясочник, больше 15-20 детей быть не может. В связи с тем, что это учреждение интернатного типа, родителям, конечно же, удобно, что ребенок до вечера находится в школе. Это понятно. Но особенным детям нужны особые условия. В этом году разрешила набрать максимум два класса по 30 человек. За сутки с 1 февраля было принято 115 заявлений. Вот вам и нормы СанПиН. Что делать? Главой республики поставлена задача: чтобы дети учились по микрорайонам. Будем работать в этом направлении.
— Если мы никак не можем уйти от сборов денег в школах, то, может быть, есть возможность легализовать эту процедуру под присмотром попечительских советов, родителей, спонсоров и т.д.?
— Это уже легализовано благодаря федеральному закону, который регламентирует соответствующую деятельность. При этом сейчас школа деньги не собирает, этим занимаются председатели родительских комитетов. Понятно, что таким образом они хотят улучшить условия для детей, но иногда не понимают, что не всякий родитель в состоянии сдать даже 50 рублей. Поэтому мое категоричное требование – прекратить это безобразие. Тот родитель, который хочет оказать какую-либо помощь школе, берет ее банковские реквизиты и перечисляет средства. И как только эта помощь будет проходить через лицевые счета образовательных организаций, весь механизм станет абсолютно прозрачным. Проблема есть, стоит остро, и мы ее не решим без помощи родителей. Если они будут идти на поводу у других родителей и работников школы, ситуация не изменится.
— Охват питанием в школах в разных районах разный. Владикавказский комбинат школьного питания загружен только на 20%. В чем смысл его существования? Кроме того, по результатам мониторинга ОНФ был ряд претензий к санитарному состоянию школьных столовых. На какой стадии решение вопроса?
— 95% образовательных организаций – муниципальные, и питание там должно финансироваться из местного бюджета. Все беды от того, что не хватает денег. Трудно требовать обеспечивать горячим питанием детей, если нет на это должного финансирования. Однако есть определенное количество образовательных организаций, которые хорошо финансируются, но даже на эти средства недостаточно качественно организуют питание. У меня были претензии к ряду учреждений. Мы продолжим мониторинг школ и будем совершенствовать работу в этом направлении. Мы должны добиться, чтобы во всех организациях кормили здоровым питанием. Для всех типов образовательных учреждений и всех возрастов разработаны 10-дневные меню. Сейчас письмо в Роспотребнадзоре. Если его согласуют, соответствующие предписания будут направлены в подведомственные учреждения, а рекомендации – в муниципальные. В разработанное меню будут вноситься изменения с учетом того, что дети едят лучше, а что хуже. Не всегда здоровая пища совпадает со вкусовыми пристрастиями детей. Но нужно не только кормить их, но и прививать вкусовую культуру.
— Не все школьники получили учебники как федерального перечня, так и национально-регионального компонента. Как следствие, родителям предлагают приобрести учебники за свой счет. Правомочно ли это? И, если школьные библиотеки недоукомплектованы, то когда достигнем 100-процентного охвата?
— У меня информация о 100-процентной обеспеченности школ учебниками из федерального перечня. Если есть конкретные примеры, то будем разбираться. В 2016 году было закуплено учебников на 58 миллионов. Они приобретаются по заявкам, которые подают непосредственно образовательные организации. Моя принципиальная позиция: если какая-то школа не заказала эти учебники или заказала ошибочно другие, значит ответственные за формирование заявки – библиотекарь и директор – должны из собственных средств купить детям учебники. Все заявки школ были удовлетворены. Что касается национально-регионального компонента, небольшая проблема есть, но я думаю, она в ближайшее время решится. Одну часть получили и раздали осенью, вторую привезли 13 марта, с задержкой. Мы выставили поставщику претензию, ему это может вылиться в достаточно солидную сумму. Учебники уже должны были уйти в образовательные организации, если нет, то я тоже жду конкретных примеров. Однозначно заявляю, что родители приобретать учебники не должны. До тех пор, пока мы будем работать, основываясь на принципе зæрдæхудта, порядок навести не получится. Со своей стороны обещаю, что если проблема в закупке учебников возникнет со стороны министерства, я в этом признаюсь. Но если бюджетные средства были выделены и недобросовестно потрачены, то пусть за это несут ответственность те должностные лица, на которые возложены соответствующие обязанности.
— Есть ли программа по поддержке одаренных детей?
— Не стоит делить детей на одаренных и неодаренных. Иногда ребенок, который кажется совсем неодаренным, может очень удивить и, наоборот: в школе не проявился, а раскрылся только в вузе. Сама работа с одаренными детьми — по их выявлению и поддержке — практически на нуле. Об этом говорят результаты регионального этапа всероссийской олимпиады школьников. 65% выпускников у нас выбирают ЕГЭ по обществознанию, а по этому предмету нет ни победителей, ни призеров. Еще пример: в Ардонском районе на мониторинге по обществознанию «Я сдам ЕГЭ» 62% выбравших этот предмет не дошли до нижнего порога. В то же время мы уже начали работать в направлении поддержки одаренных детей, пиара знаний.
— В республике более 3 тыс. детей, которым необходимо инклюзивное образование. Но у нас нет ни центра для психолого-педагогического сопровождения, ни специалистов в каждом учреждении, которые могут работать с такой категорией.
— Здесь нужно говорить не только об инклюзивном образовании, но и об обеспечении образованием детей с ограниченными возможностями как в специализированных, так и в обычных образовательных организациях. Центр для таких детей работает при институте повышения квалификации. Другое дело, что одного центра не достаточно. В ряде школ реализуются программы инклюзивного образования, дети с ограниченными возможностями здоровья проходят обучение и в учреждениях СПО, где их готовят в том числе по рабочим специальностям. Мы ежегодно принимаем участие в программе «Доступная среда». В этом году к учреждениям с возможностью подобной подготовки будут добавлены пятое училище, несколько детсадов и три учреждения допобразования.
— Последнее время все чаще поднимается вопрос психической неустойчивости подростков в связи с возросшей популярностью суицидальных групп. Есть ли в школах психологи?
— Не во всех. По закону мы должны разработать норматив финансирования на одного ребенка, который включал бы финансирование штатных единиц, необходимых школе. Но многое зависит и от руководителя учреждения, который эффективно будет эти штатные единицы расставлять. Проблема не только в том, что в какой-то школе нет психолога. Есть также вопрос качества подготовки специалистов.
Не хватает и дефектологов. Но эта проблема так же не в том, что мы не можем ввести соответствующую единицу в школьные штаты. Этих специалистов нет. Логопеды есть, а дефектологов нет. Для решения этой проблемы в пединституте в 2017 году будет набираться группа для обучения по программам дефектологии.
— Много говорят о сокращении учителей и снижении размера зарплаты. Действительно ли произошло сокращение фонда оплаты труда? Как идет работа по привлечению молодых специалистов?
— Фонды оплаты труда не уменьшились за последние три года. В 2017 году заложили уровень 2016-го. Возможно, сокращают учителей в тех школах, где уменьшается количество детей. Тогда эти учителя должны идти в другую школу, где специалистов не хватает, вакансий у нас больше, чем достаточно. При этом 49% преподавателей в школах предпенсионного и пенсионного возраста. Через 2-3 года может оказаться так, что некому будет учить детей, а молодые люди не хотят идти в школы. Может быть, это мое субъективное мнение, но такую ситуацию объясняю тем, что мы, учителя, не любим свою работу. Ни с какими зарплатами престиж учителя не повысится, если сам учитель не будет ходить с высоко поднятой головой. Меня как учителя в обратном никто не убедит. С 1992 года по 2000-й я работала в школе и никогда высоких зарплат не получала. В свое время видела, с каким удовольствием наши учителя ходили на уроки. Работать в школе очень сложно, особенно когда ты не чувствуешь поддержку родителей. Раньше папы и мамы доверяли учителям. Не понимаю, что произошло в нашем сознании, почему мы так потерялись в новых реалиях. Глава республики все время мне говорит: «Ирина, в школе должны работать люди, которые любят детей и любят свою работу». И их нужно растить. Как? Задача сложная, но мы должны это делать. А молодежи надо в первую очередь внушать, что в школе они всегда найдут работу, а юристом и экономистом можно стать параллельно.
Ксения 15-Захватаева
Опубликовано в рубрике