2 ноября, 2017 
AdminGWP Сeгoдня oтмeчaeтся Дня пaмяти жeртв пoлитичeскиx рeпрeссий.
Вoлнa пoлитичeскиx рeпрeссий, прoкaтившиxся пo стрaнe Сoвeтoв, не обошла стороной и Южную Осетию и одной из жертв, попавшей под молох репрессивного советского аппарата, стал представитель югоосетинской общественности и поэтических кругов Хазби Габуев.
Родился Хазби Соломонович Габуев 14 февраля 1931 года в селе Тамагин Дзауского района, проще говоря, в Кударгоме, на родине известных борцов за права осетин, наводивших шок и трепет на грузинских князьков. Своей школы в селе не было и Хазби ходил на учебу в соседнее село Кевселт. В 1940 г. семья Габуевых переехала в Цхинвал. Окончив учебу, Хазби включился в творческую деятельность. Увлекся народными танцами и его приняли в «Симд». Параллельно пробовал себя в сценическом искусстве. При госдрамтеатре была создана драматическая студия и двух отличников, Хазби Габуева и Ростика Дзагоева, отправили учиться в Москву, на двухгодичные заочные режиссерские курсы Всесоюзного дома народного творчества им. Н. Крупской. Проучился Хазби только первое полугодие. «Бедно жила наша семья, денег не хватало. Зарплата в ансамбле — всего 30 рублей, а курсы были платные. Сдав экзамены в первом полугодии, я понял, что не смогу оплачивать учебу и бросил курсы», — вспоминает Хазби Соломонович.
Грани его творческой натуры заблестели и на поэтическом поприще. Стихи он начал писать рано, в 13 лет. Первое стихотворение Хазби появилось в февральском номере журнала «Фидиуаг» в 1948 г. О чем были первые стихи? «Да, конечно, о любви, патриотизме, об Осетии», — признается автор. Рассказы Хазби не писал, но увлекся пьесами, трагедиями. Написал он их немало. Пьеса про восстание Махамата Томаева заинтересовала режиссеров театра. Руководство храма культуры, куда Хазби скромно принес произведение, было категорично: ставим! Однако Хазби Габуев не поверил в серьезность слов режиссеров и забрав рукопись домой, просто сжег ее. Когда директор театра нетерпеливо поинтересовался у Хазби, где рукопись, то, к неописуемому ужасу, услышал: «Я ее сжег, думал, не годится». «Так и пропала эта пьеса», — сокрушается сейчас, спустя десятилетия, автор. Занимался Хазби и переводами с русского и грузинского на осетинский язык. Причем на таком уровне, что грузины, наборщики в типографии, восхищались и отмечали, что грузинские тексты в переводе на осетинский язык лучше, т.е. переводы оказались лучше оригинала. «Так скоро грузины сами научатся осетинскому языку, чтобы грузинские тексты на осетинском читать», — восхищенно сказал один из наборщиков в типографии, грузин по национальности.
Много произведений Хазби Габуева изъяло КГБ, с которым у автора сложились непростые отношения. Вызваны они были националистической политикой грузинских властей, закрывших осетинские школы. Ликвидация осетинского языка возмутила научные круги и патриотично настроенную молодежь Южной Осетии. Хазби с другом Владимиром Ванеевым не могли бездействовать и решили что-нибудь предпринять. «Нас было всего два человека, Владимир Ванеев и я. Потом к нам примкнули Лев Гассиев и Заур Джиоев, еще позднее Гоги Бекоев», — вспоминал Х.Габуев.
Молодые борцы за осетинский язык решили ехать в Кремль, прямо к Сталину. Но, во-первых, чтобы попасть к «вождю народов», надо было прождать не менее месяца. Во-вторых, минимум месяц в Москве надо было на что-то жить. Студенты не могли себе позволить проживание в гостинице месяц. «Из 30 рублей, которые я получал в ансамбле, 3 рубля ежемесячно удерживали с нас на облигации, 5 рублей ежемесячно удерживали на книги и оставалось 22 рубля», — рассказывал Хазби.
Так созрела идея написать прокламации и расклеить их по всему городу. По плану студентов, информация о появившихся прокламациях в Цхинвале должна была дойти до спецслужб в Москве, которые доложат в Кремль и оттуда в Южную Осетию пришлют комиссию, чтобы разобраться с языковым вопросом. Молодые люди опасались органов КГБ автономной тогда области и, естественно, предприняли строжайшие меры конспирации. По их замыслу, когда из Москвы приедет комиссия, они откроются и изложат комиссии все факты ликвидации осетинского языка.
Отметим, что органы КГБ ГССР обвиняли Х.Габуева в создании антисоветского подполья. «Никакого антисоветского подполья не было, ведь мы хотели открыться комиссии, если она приедет. В прокламации мы привели цитаты Сталина. Из его книги «Марксизм и национально-колониальный вопрос» мы привели цитату: «Меньшинство недовольно, если оно не учится на родном языке. Дайте ему право учиться на родном языке, создайте культурно просветительские учреждения на родном языке и недовольство пройдет само собой». Кроме этого, мы привели и цитату из Конституции СССР: «Все народы имеют право учиться на родном языке». Естественно, в тексте были и наши слова. Но никакой антисоветчины в прокламациях не было», — отмечал Хазби Соломонович. В тексте группа патриотичной молодежи обрисовала тяжелую ситуацию с осетинским языком, посчитала неправильным закрытие осетинских школ, что противоречит Конституции СССР и словам Сталина. Естественно, в тексте студенты недвусмысленно дали понять, что тот, кто принял решение ликвидировать осетинский язык, работает против Конституции СССР, против Сталина и всячески разрушает устои страны Советов.
Расклеив прокламации, молодые люди на второе утро, под видом гуляющих, собрались на площади, у единственной тогда гостиницы. По идее, комиссия если и приедет, то непременно первым делом в гостиницу, и с расчетом встретить комиссию, чтобы объяснить ей положение дел, Хазби с друзьями каждый день приходили на площадь. Однако, к их удивлению, комиссия не торопилась приезжать. Тогда на улицах Цхинвала снова запестрели прокламации с воззванием обратить внимание на ликвидацию осетинского языка. Но и в этом случае, к сожалению студентов, комиссия не соизволила утруждать себя спасением осетинского языка. Хазби с друзьями подумали, что прокламации не вызвали особого интереса у власти. Однако в недрах могущественного ведомства — КГБ — пришла в движение вся иерархия, от рядового сотрудника до высших чинов на областном, республиканском и союзном уровне. Напрасно томились Хазби с друзьями у гостиницы, комиссия так и не приехала. Вместо нее приехали совсем другие люди…
Задерживаясь по ночам в театре, Хазби часто приходил домой за полночь. Однажды он заметил, что в городе резко увеличилось количество автомобилей, которые патрулировали ночные улицы. Чекисты взяли под контроль весь город. КГБ всегда отличалось подбором интеллектуальных кадров и им не составило труда понять по характеру обращения, что авторов следует искать среди филологов, языковедов и других представителей общественности, твердо стоящих на позициях развития осетинского языка. Но и Хазби с друзьями были не лыком шиты… Текст на прокламациях они написали печатными буквами, чтобы сбить с толку спецслужбы. В результате грузинским чекистам пришлось топать по образовательным учреждениям, школам, техникумам, училищам и собирать образцы почерков. Тем не менее, в третий раз расклеивать прокламации Хазби с единомышленниками не решились.
В эти же дни Хазби вызвали в КГБ. С замиранием сердца он переступил порог кабинета… Как оказалось, сотрудники КГБ даже не подозревали, что перед ними — непосредственный автор прокламаций. Их интересовало мнение Хазби, как молодого и перспективного представителя творческой и научной среды, о сложившейся ситуации и о том, кто мог быть автором нашумевших текстов. Естественно, КГБ ГССР интересовало мнение всех видных представителей науки и культуры, так как, по логике спецслужб, неизвестный автор прокламаций имел непосредственное отношение к вопросу. И в ходе бесед невольно могли синхронизироваться слова приглашенных и идеи в прокламациях, что могло служить основанием для подозрений и дальнейшей разработки. Навыки и опыт сотрудников КГБ, в совокупности с опросами населения, сделали свое дело… Встречи молодых патриотов у Хазби дома не остались без внимания соседей, среди которых было много сотрудников областного КГБ. Доставив Хазби Габуева в КГБ, чекисты заставили его написать на листе бумаги печатные буквы и, сверив их с текстами прокламаций, у них не осталось сомнений в том, что перед ними автор. Кроме того, чекисты напомнили ему дату и время встреч молодых патриотов дома у Хазби. По времени все совпадало…
На допросах в Тбилиси Хазби отказывался подписывать протокол, так как ему пытались вменить участие в деятельности подпольной буржуазной антисоветской националистической организации. «Когда мы расклеили прокламации, какая у нас была цель?», — спрашивает Хазби Габуев и сам же отвечает: «Приезд партийных органов и комиссии. Какие мы буржуа? Тем более, что все мы были комсомольцами. Владимир Ванеев был секретарем комсомольской организации. И за мое назначение секретарем техникума, проголосовало 84 человека», — отметает буржуазную направленность группы Хазби.
В 1950 г. Хазби Габуева осудили. Но через четырнадцать лет освободили по протесту генерального прокурора СССР.
Хазби Габуев свои последние годы прожил в Цхинвале на скромную пенсию и по мере возможности издавал сборники своих произведений. Самая первая книга поэта вышла в 1976 г., это единственная книга, которую оплатило государство. Остальные вышли за счет собственных средств автора. Одна из последних — на осетинском языке «Лира подземного Ира». Хазби Габуев был настоящим гражданин, боровшимся за осетинский язык, за право народа говорить на своем языке.
Сармат Козаев
Опубликовано в рубрике