Портал Южной Осетии

В интeрвью «15-му Рeгиoну» глaвврaч РКБ Aслaнбeк Мoргoeв рaсскaзaл o прoблeмax бoльницы и o взaимooтнoшeнияx с кoллeгaми.

— Eщe 2 гoдa нaзaд рeaнимaция РКБ былa пoлнoстью oснaщeнa. Вo врeмя сoздaния сoсудистoгo цeнтрa пoлoвину oбoрудoвaния пeрeбрoсили тудa. Тeпeрь нa 18 кoeк в oтдeлeнии 7 aппaрaтoв ИВЛ и 2 рaбoтaющиx мoнитoрa, вeнтиляции нeт. Плaнируeтe ли рeшaть эту ситуaцию?

— Я пoднимaл вoпрoс вeнтиляции eщe в 2014 гoду. Сoврeмeннaя притoчнo-вытяжнaя систeмa рaбoтaeт тoлькo в нaшeм рoддoмe. 22-23 мaя к нaм дoлжны пoступить двa aппaрaтa, кoтoрыe будут пoлнoстью oбeззaрaживaть вoздуx. Eщe 10 aппaрaтoв мы пoдaли нa aукциoн. В рeaнимaции нe бывает такого, чтобы все нуждались в наркозных аппаратах. А если вдруг всем понадобится, то в каждом операционном зале такой аппарат есть. Его можно временно перекатить в реанимацию и использовать для вентиляции легких. Кроме того, из 18 коек реанимации шесть — те, что по сочетанной травме, — перейдут в пристройку в приемном отделении. Она изначально предназначалась для сосудистого центра. Теперь там будут палаты интенсивной терапии. В случае теракта или крупной аварии мы сможем задействовать эти койки. Там будет и четыре аппарата ИВЛ. Мониторы у нас есть, но к ним нет датчиков. Они были закуплены, но не подошли к оборудованию. Техническое задание составлял бывший заведующий реанимацией Бестаев, он же участвовал в приеме датчиков и ни слова не сказал, что они не пригодны к использованию.

— Получается, он ошибся, когда составлял техническое задание?

— Нет, но когда пришла техника, ее нужно было развернуть и сказать, что датчики не подошли. Теперь те мониторы, которые у нас есть, мы дооснастим, и они будут работать. Что касается новых, то сами мы их приобретать не можем, но ФОМС нас полностью докомплектует.

— Когда во время пресс-тура в медучреждениях я спрашивала у вас про эти же проблемы, вы, однако, ответили, что в отделении все есть: и мониторы, и ИВЛ, и вентиляция…

— От того, что я скажу «есть проблемы», они не решатся. А создавались эти проблемы годами.

— Вам известно, что за бывшим завотделением реанимации Бестаевым хотела уйти половина реаниматологов, но он их отговорил? Вместо этого они написали письмо на имя Михаила Ратманова. Готовы ли вы будете пойти навстречу коллективу и попросить Бестаева вернуться?

— Я не видел ни заявлений, ни этого письма. Как к анестезиологу и реаниматологу вопросов к нему нет. Он хороший специалист, но есть вопросы как к администратору. Два доктора ушли из-за Бестаева. В течение дня человек даже ни разу не заходил в зал, где находятся тяжелые больные, ни разу не помог тем коллегам с рекомендациями. А они с большим желанием работали и выросли в этой больнице. Я практически каждый день стараюсь лично оценить состояние больных, все пациенты БИТа неврологии у меня записаны. А когда я звонил Бестаеву, он мог не знать о состоянии больного и о том, что такой больной вообще есть. 5 мая он уволился по собственному желанию, в тот же день был подписан приказ о выговоре ему. Он когда это узнал, то быстренько написал заявление.

— Странно, свое заявление с подписью он показывал мне еще 4 мая, во время интервью. Тогда же говорил, что готов уйти в любую минуту.

— Хотите я вам тоже кое-что скажу? Когда я в первые дни приходил в реанимацию, то в зале не находилась даже санитарка. Эта чья работа? Моя или Георгия Гивиевича (Бестаева — прим. «15».)? В 2014 году, когда я пришел сюда, то первый вопрос, который поднял — почему не хватает сотрудников, не только санитарок. Наша кафедра реанимации выпустила два года назад 20 человек реаниматологов-анастезиологов. Из них сюда пришло всего двое. Куда делись остальные — непонятно.

— При Бестаеве в реанимации в сутки умирал один человек. За минувшие выходные отделение под руководством и.о. Родиона Аркаева отпустило на тот свет пятерых. Кто займет эту должность в итоге?

— Пока вопрос остается открытым. Замену найти не просто.

— То есть проблема дефицита кадров все же существует?

— Она есть и здесь, и в КБСП. Не хватает реаниматологов, потому что в этих учреждениях самые сложные реанимации по контингенту, все самые сложные больные идут в эти учреждения.

— Как планируете выходить из положения? В КБСП, например, после вашего ухода реаниматологам подняли зарплаты, чтобы хотя бы удержать тех, кто есть.

— Как выходят из него везде, скажите мне? Не знаете, тогда зачем спрашиваете? Я знаю, как буду выходить из положения, но вам не расскажу. А в КБСП надбавки сделал я. К тому моменту как пришел, все надбавки были срезаны из-за трудной финансовой ситуации. Кто там приписывает себе эти заслуги, мне все равно.

— Ваши сотрудники рассказали, что вы можете грубить и угрожать врачам, чего раньше за вами не наблюдалось. Это трудности накладывают отпечаток на ваш подход к коллегам?

— Если человек выполняет неадекватно свои функциональные обязанности, то я готов быть и строгим, и жестким, и даже хамом. Сотрудники реанимации спокойненько ночью спят и в ус не дуют. Если хотите, чтобы это было с посадками, то это организую в течение недели. Никогда ни на кого не поднимал руку, но иногда, честно говоря, хочется. Лично для себя я ничего в этой больнице не сделал, а шею свернул.

— Все лекарства в РКБ — дешевые аналоги импортных, часто не хватает гипнотиков и миорелаксантов, вазопрессоров, расходных материалов. А также жизненно важного при экстренном реанимировании адреналина. С чем это связано?

— Этим должны заниматься и просчитывать все заведующие отделениями. Если препарата какого-то не хватает, то заведующий пишет рапорт и в течение дня лекарства поставляются. А по поводу того, что они дешевые, то мы их не закупаем, а составляем техническое задание, оно выставляется на аукцион, и дальше это прерогатива управления по закупкам.

— В реанимации систематически выходят из строя КТ и МРТ, нет УЗИ. Как планируете выходить из положения?

— Портативный УЗИ-аппарат мы уже заказали специально для реанимационных отделений. МРТ и КТ действительно ломаются. Я думаю, что проблема в том, что КТ пролежал 3 года на складе в непонятных условиях, поэтому его сложно заставить нормально работать. В свое время я предлагал поменять в старом КТ трубку, которая стоила 20 млн рублей, чтобы он работал в случае выхода из строя нового КТ. Когда меня сняли с должности, то первое, что сделали — демонтировали этот старый КТ. МРТ пока работает. Но вся нагрузка, которая ложилась на КТ и МРТ, сейчас на магнитно-резонансном томографе.

— Сотрудники нескольких отделений РКБ жаловались, что объем возложенной на них работы вырос, а зарплаты остались на прежнем уровне. Планируете ли сделать показатели труда и оплаты равноценными?

— Назовите мне фамилии тех, кто жаловался! Тут половину больницы надо уволить за то, что они дурака валяют. Все, что в моих силах в плане зарплат, я стараюсь делать. Остальное зависит не от меня.

— Какая у вас средняя заработная плата?

— Врачебная — 25,4 тыс. рублей, средний медперсонал — 16,2 тыс., младший — 12,7 тыс.

— В сосудистый центр везут пациентов со всей республики, а ангиограф работает только до 16:00. Когда будет налажена круглосуточная работа?

— А где есть круглосуточный ангиограф? Специалистов всего трое. С 31 мая планируем решить вопрос. С расходным материалом на него проблем сейчас нет. Когда с ангиографом зимой начались проблемы, мы вызвали специалиста из Москвы. Бесперебойник находится в подвале, доступ к нему имели 1-2 человека. Оказалось, что он был выключен. Автоматически это не происходит. Догадайтесь, кто его выключил? Фамилию я вам не буду называть.

— Служба гемодиализа стала отдельной структурной организаций, не подвластной РКБ, и не работает круглосуточно. В итоге больные, нуждающиеся в экстренном гемодиализе, вынуждены ждать до утра.

— Служба гемодиализа никогда не была круглосуточной, но работала в три смены. Я один из сторонников того, чтобы эту службу нужно было оставить хотя бы частично государственной.

— Недавно вас хотели наградить почетной грамотой, но депутаты отправили вопрос на дополнительное рассмотрение. Как вы относитесь к такого рода поощрению?

— Мне поощрения не нужны, и не знаю за какие заслуги оно.

— Информируете ли вы министра здравоохранения о проблемах РКБ и изъявляет ли он желание вам помогать?

— В тех задачах, которые мы ставим, нам еще ни разу не отказали. Сейчас, перед вашим приходом, мы были с ним в роддоме. Я озвучивал, что нам нужно. Мы часа два ходили по территории. Он сам работал в гинекологической клинике и во всем этом ориентируется. Дал советы, выслушал.

— Медсообщество говорит о том, что вам прочат место министра. Готовы к нему?

-У меня такой информации нет. Вы представляете, что творится в здравоохранении. Знаете, как это исправить?.. А я знаю! Людей надо заставить работать. При этом нужна жесткость. Министерство? А зачем оно мне нужно?..

Алина 15-Алиханова